Призрачная Чухлома (ПЧ)

[leshco]

Возвращаться с маршрута приходится порой довольно поздно. Осенью темнеет рано, вечер плавно и неожиданно перетекает в ночь. Да и местность не всегда знакома, маршруты хоть и проезжались когда-то, но всегда кажется все по-новому.

Сельская местность с редкими обветшалыми домиками и полями переходила в глухие леса по мере наступления темноты. На дорогу упало легкое одеяло тумана. Поворот в лагерь был еще нескоро, но туман сгущался настолько, что почти не было видно самой дороги. Я стал нервничать, ведь, если туман вскоре не развеется, мне придется остановиться и в лагерь вернуться уже с утра. Тогда мне пришлось пожалеть, что я не захватил с собой второй навигатор. Мой навигатор заглючил и отключился.

Я уже не видел дороги, густой туман все перекрывал, в свете моих фар оставалось только белое «молоко». Я уже собирался затормозить и съехать к обочине, но заметил вдалеке два красных огонька. Мне они показались огоньками задних фар. Выхода не было, я медленно и аккуратно поехал за ними как за маячком. Уже около 15 минут я за ними ехал, сомнений у меня не было, это задние фары. Дорога стала ухудшаться, все чаще попадались кочки и ямки, но в такой глуши это неудивительно. Туман начал медленно таять, а я стал видеть происходящее вокруг. За окном виднелись все те же пустыри и леса, но только через несколько минут езды я понял, что еду не по дороге, а по голому полю, по тем пустошам, что видел через окно.

Я остановил машину и вышел, а фары той машины все отдалялись и отдалялись. Оглянувшись, я смог увидеть через тающий туман, что уже давно свернул с дороги. Эти фары завели меня на пустырь и уехали дальше. Их уже не было видно, но я пошел по тому направлению, в котором они скрылись. Отойдя от машины всего на несколько метров, я увидел глубокий овраг. Никаких свежих следов от шин к нему не вело, но самое страшное, что на дне я сумел рассмотреть множество покореженных железяк, похожих на мелкие детали корпусов машин. Мне, наверное, очень повезло, что я вовремя заподозрил неладное и не попал в ловушку этой машины-призрака.

[leshco]

Дом утопал в зарослях сирени. Люди покинули его уже давно. Некогда ухоженный сад разросся без меры, плодовые деревья, требующие постоянного ухода, засохли и выглядывали из зарослей сирени серыми изломанными фигурами. Высокий бурьян почти скрыл обветшавший деревянный забор. Над густыми кронами виднелась только крыша – на удивление, хорошо сохранившаяся, без дыр и провалов.
Чарующий, густой аромат висел вокруг невидимым облаком, от чего воздух казался липким и тягучим.
Двое молодых людей в охотничьем камуфляже и высоких армейских ботинках замерли среди бурьяна, разглядывая брошенное человеческое жилище. Тот, что повыше, сжимал в руке штангу дорого металлодетектора, а его товарищ водрузил на плечо лопату с коротким черенком.
Поисками предметов старины они занимались уже третий год. Хождение по полям и брошенным деревням давало плоды – старинные монеты, перстни, нательные крестики, пуговицы с двуглавым орлом попадались часто. Практически с каждого выхода они привозили «хабар». Иногда, очень редко, попадалось и кое-что стоящее – серебряные «чешуйки» времен правления Ивана Грозного, пару раз – монеты из чистого серебра, отчеканенные при императоре Александре II. Их удалось выгодно продать, и это вдохновило продолжить поиск. Но хотелось найти что-нибудь более существенное и ценное. Воображение подогревали байки, травившиеся в среде таких же, как и они, копателей. О находках на чердаках брошенных домов - особенно, если дома эти пережили революцию и лихолетье Гражданской войны. Куда же еще было прятать людям ценные вещи, когда даже твой сосед мог настрочить на тебя донос? На чердак или в погреб… Вот и рассказывали те, которым повезло, о найденных казачьих шашках, иконах в золотых окладах и кубышках, полных золотых царских червонцев. Порой попадались вещи намного серьезнее – «наганы» и «маузеры», заботливо завернутые в промасленную тряпицу и спрятанные рачительными хозяевами на черный день…
Дом в зарослях сирени подходил для такого поиска идеально.
- Слушай, Вить, тут не пробраться, - сказал парень с лопатой, бросив короткий взгляд по сторонам. - Джунгли натуральные.
- Должна же быть калитка, Сань, - Витька подошел ближе к забору. – Как-то люди сюда входили же…
Он повертел головой, подергал обветшавший забор и, шагнув назад, пнул его ногой. Полусгнившие доски не выдержали, с коротким треском рухнув в заросли репейника.
- Будем считать, что ты нашел калитку, - усмехнулся Сашка.
Они шагнули в разросшийся сад, пытаясь протиснуться через хитросплетение веток и заросли кустарника. Казалось, деревья не пускают непрошеных гостей, цепляясь побегами и колючками за одежду и норовя хлестнуть по лицу.
- Да чтоб тебя! – чертыхнулся Витька, когда очередная ветка едва не оцарапала ему лицо. - Так и без глаз останешься! И еще запах этот – от него как пьяный.
- Болиголов – ядовитое растение, - произнес Сашка, выбравшись вслед за товарищем из зарослей и смахивая со лба пот.
- Так вроде черемуха. Вон ее сколько! – Витька кивнул в сторону.
- Угу. И болиголов, - Сашка ткнул рукой в невысокий куст, усыпанный мелкими белыми цветами. – В старину его выращивали для снадобий. Ну, и для ядов тоже.
- Да его тут немерено! - Витька огляделся. - Похоже, в доме знахарка жила.
- Сейчас уже все равно. Ну что? Полезли!
Дом зиял выбитыми окнами. Краска на рамах и резных наличниках осыпалась от непогоды, выставив напоказ серое, рассохшееся дерево.
Сашка залез на выступ фундамента и осторожно заглянул внутрь.
- Ну, чего там? – спросил Витька.
- Ничего. Пусто, - Сашка, кряхтя, протиснулся в узкое окно и спрыгнул на пол.
Приторно-сладкий запах сирени пробивался и сюда. К нему примешивались флюиды тления, застарелой пыли и еще чего-то, трудноопределимого. Обои на стенах и потолке выцвели, покрылись грязью и серо-зелеными разводами плесени. В углу – старый, грубо сколоченный из досок, стол с ворохом какого-то рванья и помятой железной кружкой. Колченогий стул со сломанной ножкой валялся рядом.
- Да уж… - произнес Витька, осматриваясь. – Хоромы не царские.
- Да какие тут хоромы! – Саня шагнул на середину комнаты, осторожно коснулся носком ботинка ножки стола. - Рухлядь… Того и смотри, в прах развалится.
- Сань, смотри!
Он обернулся. Витька стоял, что-то рассматривая в углу.
- Чего там?
- Фото.
- И что?
- Сам посмотри.
Сашка шагнул ближе, встав рядом.
На облезлых обоях, приколотое булавкой, висело фото – черно-белое, величиной с ладонь, запечатлевшее… похороны.
Сашка нервно сглотнул – неприятное, тоскливое чувство зародилось в груди. Витька тоже был сам не свой; на лице – недоумение и какое-то смятение.
На пожелтевшей, выцветшей фотокарточке виднелся гроб, стоявший на двух табуретках. В нем - молодая женщина, вернее, девушка в белом, словно подвенечном, платье. Вокруг группа людей со скорбными лицами – две женщины и трое мужчин.
- Во, блин… - выдавил, наконец, из себя Витька. – И зачем фотографию с похорон на стену вешать? Что за обычай такой?
Сашка лишь пожал плечами. Неприятное чувство не отпускало, ширилось в сознании. Стало неуютно, хотелось поскорее уйти. Казалось, они коснулись чьей-то чужой жизни, забытой всеми, даже всесильным временем.
Запах сирени вдруг стал противен – он давил на мозг, вызывая тупую ноющую головную боль.
- Да кто ж знает, что за люди тут жили! – Саня невольно поморщился. - Черт, башка начинает трещать от этого запаха!
- Такая же ерунда, - Витька вытер вспотевшее лицо тыльной стороной ладони. - Давай быстро проверим чердак и свалим отсюда!
- Хорошая мысль.
- Вход на чердак, скорее всего, в сенях. Главное, чтоб лестница была, - Витька шагнул к выходу из комнаты, но Сашка вдруг схватил его за рукав куртки.
- Ну? – он резко обернулся.
Саня, белый, как мел, молча ткнул пальцем в пожелтевшее фото.
- Ты чего?! – Витька подошел ближе, машинально бросил взгляд на неприятную фотографию.
- Покойница, - произнес Сашка каким-то глухим, не своим, голосом. – Без головы. И люди… Они на нас смотрят.
Витька замер столбом. Он просто не верил в то, что видит. И готов был поспорить на что угодно – изображение на фото изменилось. Оно словно бы расцвело, налилось красками. Пятна желтизны исчезли, изображение стало четче, резче, словно бы проступило из мутной глубины. Но не это было главным – фотография ожила! Лица людей, провожающих покойницу в последний путь, сейчас смотрели на них. Казалось, еще немного, и можно будет ощутить эти холодные, цепкие взгляды. И, самое страшное – у покойницы исчезла голова. Он мог бы поклясться – минуту назад она была на месте. А сейчас – лишь пустое место.
Витька облизнул пересохшие губы и наклонился, словно пытаясь удостовериться, что глаза его не подводят.
Точно. В гробу лежал безголовый покойник.
- Да как же… - фраза сорвалась сама собой. Страх накатил невидимой волной, пробежал по спине ледяным ознобом, заставив вздрогнуть. Ноги вдруг стали ватными, непослушными.
- Слышь, Вить, валим отсюда! – Сашка говорил глухо, с трудом. Он шумно дышал, бессильно привалившись к стене, в лице – ни кровинки.
Витька и сам чувствовал себя не лучше. Словно что-то невидимое вытягивало силы – медленно, по капле, неторопливо выпивая жизнь.
Он лишь кивнул в ответ. Взгляд, брошенный за окно, опять заставил вздрогнуть – там клубился туман. Исчез разросшийся сад, пропал высокий травостой – белесое марево растворило в себе окружающий мир.
Молочная пелена клубилась и перетекала, словно бы жила собственной жизнью. Витьке вдруг показалось, что он видит в глубине холодной белесой пелены смутные фигуры страшных существ, медленно бредущих к дому…
Он шагнул подальше от окна, взгляд, словно сам собой, скользнул по страшной фотографии.
Картинка на фото изменилась – гроба на ней не было.
Витька заметил, как гримаса ужаса исказила лицо друга – Сашка, округлившимися от страха глазами, глядел куда-то ему за спину.
Он медленно повернулся – движение далось с огромным трудом.
В комнате, у противоположной стены, стоял гроб. Обитый темно-синей материей, на двух табуретках – точно такой же, как и на фото.
Витька заорал, шарахнулся назад, ткнувшись спиной в стену. Казалось, сердце на миг остановилось от накатившей волны ужаса, а потом ухнуло куда-то вниз. Вцепившись мертвой хваткой в металлическую штангу металлодетектора, он выставил его перед собой словно меч.
Сашка произнес что-то нечленораздельное – во рту стало сухо, как в пустыне в полдень, язык отказывался повиноваться.
- Тво… Твою мать! – едва смог вымолвить он.
Под белым покрывалом в гробу просматривались контуры тела. В изголовье – небольшое кровавое пятно.
Друзья переглянулись, немо спрашивая друг друга – что делать?
Слов не было, мыслей – и подавно.
Адреналин в крови зашкаливал, вызывая мелкую, неподконтрольную дрожь.
Странный запах поплыл по комнате. Пахло чем-то противным, тошнотворным, но в то же время неуловимым. Так пахнет Смерть.
- Черт, надо валить отсюда! – Сашка бросил затравленный взгляд вокруг, ища путь к отступлению.
- Куда валить?! Ты в окно посмотри! – Витька говорил сквозь зубы, шумно дыша и пытаясь унять прыгающую от страха челюсть.
Сашка бросил взгляд в окно – туман клубился плотной, молочно-белой стеной. Белесая пелена казалась живой – она шевелилась, перетекала; тонкие языки просачивались внутрь дома, но тут же втягивались обратно, словно боясь переступить незримую черту.
До слуха доносились странные, трудно различимые звуки, словно невнятный шепот.
Друзья замерли, с трудом веря в то, что видят.
За окном раздался стон – тихий, тоскливый.
Сашка уставился в клубящееся марево, с содроганием ожидая увидеть нечто ужасное, судорожно сжимая лопату до боли в ладонях.
Сознание балансировало на зыбкой грани темного омута обморока и кошмарной реальности.
Звук повторился, на этот раз похожий на хрип.
- Там… Там кто-то есть, - едва слышно прошептал Витька. Он даже немного присел, подобравшись, словно готовился ринуться на невидимого врага.
Сашка не ответил, лишь приподнял лопату – вес инструмента придавал сил, хоть и иллюзорных.
Туман в прямоугольном проеме окна сгустился и приобрел контуры лица. Сначала смутные и размытые, они с каждым мгновением становились все четче. Не прошло и минуты – в проеме висела голова. Тонкие струйки тумана клубились вокруг, словно эфемерные змеи, шевелили пряди длинных волос, от чего казалось, будто они живут отдельной от головы жизнью.
На лице – бледно-сером, с закрытыми глазами и крепко сжатыми губами - застыла какая-то болезненная гримаса, смесь застарелой боли и злобы. На коротком обрубке шеи крупными, темно-бурыми каплями виднелась запекшаяся кровь.
Сашка хотел заорать, но не смог – лишь тихий хрип вырвался из горла. Казалось, что чувство запредельного ужаса сейчас разорвет на куски и без того раздавленное сознание.
Витька неловко попятился, не сводя застывшего взгляда с появившегося из тумана исчадия.
Голова открыла глаза – ни зрачков, ни радужки, лишь мутные бельма. Казалось, она смотрит в пустоту, но друзья почувствовали – исчадие видит их, знает, что они рядом.
Словно бы подтверждая догадку, голова качнулась в проеме окна и тихо зашипела. Затем вплыла внутрь и повисла в метре от пола. Белесые языки тумана ринулись следом, образовав вокруг размытое облако.
Голова зашипела громче, рот раскрылся, обнажив два ряда острых нечеловеческих зубов.
Она кого-то звала.
Из противоположного угла комнаты раздался шорох.
Витька и Сашка обернулись.
Обезглавленный труп медленно поднимался из гроба. С легким шорохом сползло покрывало, обнажив посмертный наряд покойницы. Ярко-красные разводы крови на воротнике резали взгляд.
Голова торжествующе захрипела.
Это было последнее, что увидел Сашка. Черный омут беспамятства стал стремительно затапливать сознание, отгораживая его от кошмарной действительности. Мир вокруг закружился в дьявольской карусели. Тускнеющим взглядом Сашка успел заметить, как повалился навзничь Витька, выронив металлодетектор.
Глухо ударилась о пол лопата, выпав из ослабевших пальцев, и темнота затопила мир…
… Раскат грома прикатился издалека. Пелена черных, напитанных влагой, туч закрыла небосвод. На горизонте сверкали зарницы, пробиваясь сквозь облака сине-желтыми сполохами – гроза стремительно приближалась.
Первые крупные капли ударили по раскидистым кронам деревьев, высокому травостою, забарабанили по крыше заброшенного дома. Тугой порыв ветра качнул заросли черемухи, от чего вниз полетел бледно-розовый дождь сорванных соцветий. Сделался ливень – резко, внезапно, словно на небесах кто-то опрокинул огромный ушат воды.
Ветвистая молния располосовала небосвод, раскат грома разорвал пространство оглушительным треском. Ливень усиливался с каждой секундой.
Крупные капли хлестали в окна заброшенного дома, щедро поливая два человеческих тела.
Ветер, напитанный свежестью и влагой, ворвался внутрь, выдул застоявшийся запах плесени и разогнал невидимое облако ароматов черемухи и болиголова.
Витька открыл глаза, чувствуя на лице холодное прикосновение дождевых капель.
Голова болела нещадно.
- Сашка… - прохрипел он, увидев лежавшего рядом друга. - Сашка!
Он подполз ближе, ухватил безвольное тело за ворот камуфлированной куртки,
- Сашка, твою мать! – слова давались с трудом. – Да проснись же!
Тяжело дыша, Витька обежал взглядом комнату.
Он смутно помнил, что случилось – фотография, гроб на двух табуретках в углу…
Пусто.
Они были одни в брошенном десятилетия назад доме.
- Поднимайся! – заметив, что Сашка открыл глаза, он потянул его за руку.
- Черт! – Сашка поморщился. - У меня голова сейчас развалится! Надышались болиголовом! Я же говорил…
- Давай, живо! – Витька подтолкнул друга к окну, подхватил с пола металлодетектор.
Где-то на краю сознания билась мысль – если они не уберутся отсюда сию же минуту, кошмар вернется.
На улице бушевала гроза. Воздух стал не по-летнему стылым, напитался озоном и влагой. Молнии разрывали небосвод, оглушая раскатами грома. Тугие порывы ветра швыряли в лицо песок и сломанные ветки.
Друзья продирались через разросшийся сад, не обращая внимания на исцарапанное лицо и порванную одежду. Казалось, странный дом и страшная фотография не желает отпускать случайных гостей, манят, тянут назад…
Витька выскочил на заросшую бурьяном, едва заметную грунтовую дорогу и перевел дух. Одежда промокла насквозь, косые струи дождя больно хлестали по лицу, но, на удивление, он был рад этому – боль в голове отступала, сознание прояснялось.
Сашка выглядел не лучше.
- Я лопату забыл, - произнес он, смахивая с лица воду
- Плюнь. Еще легко отделались.
- Угу…
Они пошли прочь, разбрызгивая воду из журчавшего под ногами водяного потока.
Черный внедорожник «УАЗ-патриот» стоял в сотне метров, сверкая омытым дождем глянцем.
- Да, здорово нас накрыло, - произнес Витька. – Кто бы рассказал – никогда б не поверил!
- Послушай, - Сашка остановился, пристально посмотрел на друга. - Тебе тоже покойница… привиделась?
Витька лишь затряс головой, словно боясь произнести слово.
- И голова в окне… - наконец, вымолвил он.
- Одинаковых снов не бывает, - уверенно заявил Сашка. – А глюков – тем более!
Близкий раскат грома оглушил. Сине-белая ветвистая молния разорвала небосвод; ветер усилился, кружа пелену темных, низких туч в небесном хороводе разбушевавшейся стихии. Стало холодно до озноба. Или это воспоминание о пережитом кошмаре вызывало нервную дрожь?
- Поехали! Ну его, этот дом… - Витька решительно зашагал к автомобилю.
Сашка обернулся, бросил взгляд на утопающий в густой зелени деревьев дом. В темном провале окна мелькнуло какое-то движение.
Или это только показалось?

[leshco]

Позади уже было километров 200, неожиданно заморгала лампочка - бензин на исходе. Я не поверил глазам - на выезде из города я заправил полный бак. На счастье, через несколько километров я увидел указатель - заправка через 1000 метров. Подумал еще - по дороге сюда я эту заправку и не приметил.

Заправка показалась из морозного тумана - светила синим светом иллюминация, вывеска небольшого магазинчика кокетливо подмигивала изображением стаканчика с кофе. Кроме моей машины на заправке не было клиентов. "Не удивительно, в такой мороз нормальные люди дома сидят" - подумал я, и, вставив в бак заправочный пистолет, пошел оплачивать топливо.

Девушка-кассир поразила меня своей бледностью и умопомрачительным маникюром - невообразимой длины ногти были накрашены ярким красным лаком. Обычно я не обращаю внимания на это, но здесь бросилось в глаза то, что лак имел странный эффект - ногти казались будто влажными. Почему-то это произвело на меня неприятное впечатление, и карту для оплаты топлива я положил на стол - не стал передавать кассиру в руки. Чтобы не пялиться на руки кассира, я стал осматривать ассортимент небольшого магазинчика. Приняв оплату, девушка протянула мне мою карту и листок бумаги.

"Прошу Вас заполнить анкету, сегодня клиентов у нас мало, поэтому при заполнении анкеты я сделаю Вам скидку".

Какая скидка, оплата уже принята - подумал я, и стал отказываться, ссылаясь на то, что тороплюсь засветло попасть домой. Почему-то мне было неприятно находиться в этом помещении, хотелось скорее выйти на морозный воздух.

Девушка стала говорить настойчивее и пыталась впихнуть мне в руки лист бумаги и ручку. В этот момент меня почему-то дрожь пробрала до самой макушки, я оставил без ответа предложение и буквально выскочил из магазинчика.

Руки тряслись и внутри всё сжималось, я не мог понять, что со мной происходит. Пролив на себя капли бензина из пистолета, я захлопнул крышку бака, споткнувшись, забрался в машину и зачем-то заблокировал дверь. Чуть успокоившись, завел мотор и выехал на трассу.

В зеркале заднего вида я увидел синие огни заправки... и девушку-кассира, которая стояла на выезде с заправки и смотрела мне вслед. Она была без верхней одежды, в легкой кофте, черные длинные волосы трепал злой северный ветер.

Ужас сжал моё сердце, я нажал на газ и вцепился в руль. Смотреть назад больше не отважился.

"Человек я взрослый - думал я - что ж испугался девчонки с ногтями, совсем уже! Нервы надо лечить". Так, ругаясь с самим собой, я взял себя в руки, и постепенно сердце перестало стучать как бешеное.

И тут – что за чёрт - заморгала лампочка! Та самая...

"Не может быть..." - подумал я.

Свернув на обочину, я вышел из машины, встал на колени и внимательно осмотрел кузов со всех сторон. Нигде не было видно никакой протечки, всё в порядке. Открыл капот - убедился, что и там всё в порядке.

Где бензин? Я проехал не больше 5 км. после заправки.

Я сел в машину, недоумевая из-за таких странностей. Бензин на исходе, заправка в 5 км позади... И тут я понял, что не могу вернуться туда, просто не могу и всё.

"Поеду вперед, - решил я, - тем более скоро должен уже быть небольшой поселок по пути, там и разберусь".

Зимний день короток, солнце уже висело мутным пятном над горизонтом, когда я увидел ее. Она стояла на выезде с заправки, синие огни иллюминации освещали ее - девушку с черными волосами, одетую в легкую кофту. Я боялся оторвать глаза от полотна дороги и посмотреть на нее...

Нога машинально утопила педаль газа в пол, и я проскочил мимо этих синих огней!

"ЧТО. ЭТО. БЫЛО!" - билась мысль в моей голове, а пот липкими струйками тек по спине.

И тут я начал молиться, чуть не впервые в своей жизни. Молитв я не зал, молился, как мог, своими словами, вслух, и почти срываясь на крик.

Через 30 км. показался поселок. Я остановился на обочине, открыл термос и стал пить горячий напиток. Редким прохожим я обрадовался как родным!

Зная, что на выезде из поселка есть заправка, я поехал вперед.

Заправщик - местный паренек - кутался в высокий воротник замасленной куртки. Я вышел из машины и спросил его:
"Примерно 35-40 км. от поселка в сторону города N открыли новую заправку?".

Паренек удивленно уставился на меня и сказал то, что я уже и так знал. Заправки там нет. Ближайшая заправка в той стороне - в самом городе N.

[leshco]

Зимой 1996 года я скорефанился с каким-то левым чуваком, который позвал меня бухать на его дачу. Я поехал. Скучно было, да еще и дурак к тому же. Мы уехали на его авто под самый вечер, планируя заночевать на даче. Правда, вечеринки с девчонками не получилось - чувак тупо кинул меня. Наплёл мол, девчонки уехали на последнем автобусе, а компания которая веселилась в домике - просто родственники, которые будут очень недовольны, если я останусь там ночевать, а бензина отвезти меня обратно нету... бла-бла-бла, короче.

Дачный поселок незнакомый - заночевать не у кого. Я принял решение идти домой пешком. Чтобы вы понимали, прикреплю карту своего маршрута. 12 км - это только до ближайшей городской улицы, потом до дома еще километров 7. Летом для меня, как для бешеной собаки, такое расстояние не крюк. Все время по дороге и сбиться с пути невозможно.

Пока я шел, началась сильная метель. В моей сиротской курточке (именно сиротской, без кавычек. Мне ее выдали в училище, как сироте) было совсем не жарко. Я чувствовал, что замерзаю. По этой дороге только летом проезжают дачники, а зимней ночью никого не бывает. Скукожившись, чтобы сберечь последнее тепло, я пёр по дороге.

Там, где на карте красный кружок, меня догнал странный парень. Лица я не видел - темно было. Недалеко был летний пионерский лагерь, который зимой не работал и теоретически он мог выйти оттуда, но все же встретить ночью зимой на дороге попутчика было очень странно. Моей единственной мыслью было добраться до дома, так что я плюнул на него и просто топал по загородной дороге.

Через пару километров я почти выбился из сил. Сильный встречный ветер сбивал дыхание, а мороз все крепчал. Снег резал глаза. Мне кажется, я терял сознание прямо на ходу, потому что время от времени я где-то пропадал. Казалось, что мое тело прикручено к шагающим ногам, но это были не мои ноги и управлять ими я был не в состоянии - они просто шли сами по себе.

И тут парень позади начал уговаривать меня отдохнуть! Он прямо так и говорил:
- Вот бревно хорошее. Садись, отдохнем и дальше пойдем!
А через пару шагов:
- Смотри, шина валяется. Сядь, отдохни, ты устал!
Он был очень настойчив - дергал меня за рукав, шептал почти что на ухо - Отдохни!

Этого я испугался так, как не пугался никогда в жизни. Я не был так испуган, даже когда участвовал в драках, где поножовщина, поарматурщина была обычным делом! Раньше я уже видел замерзших на смерть людей - все они сидели так, будто присели ненадолго и вскоре встанут. Видел бомжа, который замерз около дома пионеров - менты поставили его в уголок раздевалки, чтобы разогнуть смерзшееся мясо. Замерзнуть я боялся больше всего на свете. Я знал, что стоит мне присесть - я уже никогда не встану.
А парень не унимался:
- Пошли вот сюда в лес - там зимовье теплое есть!
Я был практически в истерике и кричал на него:
- Ты долб***б?! Откуда здесь может быть зимовье?!
- А вот пошли туда, я покажу. Там тепло!

Я ни в какую не поддавался. Дорога проходила мимо химкомбината и неожиданно этот парень исчез. Вот только что канючил об отдыхе и все - пропал. На дороге его не было. Конечно, он мог перелезть бетонный заводской забор или убежать в заснеженное поле, но зачем ему было бы это делать? Я был настолько замерзший, что единственное ,что у меня было теплое - бедра. Там крутились суставы ног и трение костей хоть немного, но все же грело организм. Ничего не соображая я прошел мимо проходных химкомбината, где меня могли бы обогреть. Глубокой ночью я дошел до дома.

Много лет спустя мне пришлось снова идти в мороз. Я искал новую работу и на маршрутку у меня не было денег - шел пешком через город. Примерно на середине пути, я решил зайти в магазин погреться. А так как стоять и тупо мозолить продавцам глаза я не хотел - подошел к прилавку с дисками. Спросил рандомный пиратский диск с музыкой. Продавщица подала мне диск. На обложке была фигура того чувака, идущего по той самой загородной дороге. Я что-то промямлил и завалился в обморок. Это был единственный случай, за 40 лет жизни, когда я терял сознание. Очнулся в больнице. Меня проверили на наркоту и отпустили.

Я до сих пор не знаю, что это было - реальный чувак, которого я бросил замерзать или это смерть уговаривала меня сдаться. В любом случае - никогда не садитесь отдыхать, если вы замерзаете в пути! Вы уже никогда не встанете!

[mklimova]

кайф! одна из любимых рубрик!)
спасибо, Leshco