О Чехове, теремах и корректности.
Добавлено: 11 ноя 2013, 23:30С тех пор, как мы впервые увидели чухломские терема, прошло уже больше четырех лет, а с момента, когда они плотно вошли в нашу жизнь – три с хвостиком.
Увиденное четыре года назад Осташово поразило, остро захотелось сделать что-нибудь этакое, чтобы попытаться это все сохранить. Но реальное решение действовать пришло в Погорелово.
В Погорелово дом сохранился. Несмотря на годы, когда там было ЧК, военкомат, а потом школа и интернат (а дети, как известно, самые большие вандалы в мире), там сохранилось внутреннее убранство. Резьба, витражи… оригинальная окраска, которую пощадила почему-то даже едкая синяя краска советских образовательных учреждений. Тогда, увидев Погорелово, мы вдруг представили, каким было при жизни Осташово. Еще бы – если добротное и основательное, семейное гнездо крепкого хозяина Поляша Погорелово столь гармонично, тонко и прекрасно, каким должен был быть романтический, построенный молодой жене на волне старческой, «ренессансной» влюбленности улетевший в небо своей башенкой и балкончиками осташовский терем-теремок Сазонова?
Каждый раз, приезжая в Осташово, мы стремились в Погорелово. Только теперь я могу сформулировать, зачем. Нет, слова эти произносились и раньше, и даже смысл их где-то слегка пробивался сквозь всегдашние погореловские сумерки. Ларчик открывался просто – у Погорелово есть душа. Ну, правда. Те, кто побывал в этом доме, всегда рассказывали, что ощущают что-то возвышенное, необыкновенное. Одни мои приятели упросили Анатолия, хозяина погореловского терема, разрешить прожить там несколько дней одним. Да что там говорить – я сам прожил в Погорелово неделю, вдвоем с Анатолием, и совершенно реально считаю эту неделю одной из лучших в своей жизни. Но, чтобы ощутить эту душу, надо иметь возможность уйти в себя. Наверное, поэтому в Погорелово можно легко мириться с тем, что не заводится генератор, можно даже забыть его завести, но невозможно мириться шумом и гамом. Здесь столь же естественны тихие разговоры тет-о-тет , сколь неестественны пьяные споры далеко заполночь… Наверное поэтому Анатолий все эти годы предпочитает жить в доме один, черпая здесь свое вдохновение.
Я понимаю сейчас, что тогда, когда затевалось Осташево, мы, влюбившись в погореловский дух, хотели воспроизвести именно его. В наших долгих тогдашних разговорах с Анатолием было и это. Он еще с самого начала предупреждал – новый проект невозможен без нового подхода, без потока новых и новых людей, найденных или нашедших Осташево по интернету и другим рассказам. Разных людей, очень разных, знакомых и не знакомых с историей, умеющих и не умеющих ощутить этот ее дух. Он сразу тогда дал понять, что этот поток крайне, как источник питания, как свежая кровь, необходимый Осташово, одновременно станет губителен для Погорелово. Я с ним спорил.
Произошло ровно то, о чем Толя тогда говорил. Как и мы когда-то, новые люди приходят в Толин дом, как будто это найденное ими в лесу чудо никому не принадлежит, как будто растерянный стоящий рядом с ними маленький человек тоже только что сюда вошел… Ээээ. Ребята, а это ведь его дом. Даже не так. Это дом-с-душой, сохранившейся только благодаря тому, что когда-то, сорок уже лет назад, он в этот дом вошел.
В этот раз я смотрел на себя со стороны. Множество разных, непонятных и незнакомых людей. Нет, наверное, хороших людей, уже просто потому хороших, что сюда приехали. Наверное, они не просто приехали, а узнали от своих друзей – знакомых, а те от своих. Кого-то из тех знакомых – знакомых и я сюда привел и показал… Приводил и показывал, сам участвуя в создании потока людей, хороших людей, постепенно тем не менее разрушающих такую интимную и хрупкую субстанцию, как погореловская душа… Масса машин лагерем у дома. Нет, вроде, на почтенном расстоянии, но…
Люди стремятся к прекрасному, люди должны видеть и оценивать красоту. Но, черт возьми, не должны же люди из любви к прекрасному ночевать в Эрмитаже или на Дворцовой площади в автомобиле? Да и наличие, скажем, в моей квартире картин – не повод же, чтобы, открыв дверь, отодвинуть меня плечом, восхитится, и, наведя уже объектив, бросить в никуда: «я тут поснимаю, да?»
- Мы вам не помешаем?
Вот интересно. А какой вы предполагаете ответ на этот вопрос? Удивительное слово подобрал к этому Анатолий. Корректность. Друзья мои! Если вам вдруг в голову пришел такой вопрос, это автоматом означает однозначный на него ответ. Помешаете! Только вам так никто не скажет – люди корректны.
Нет, попробуйте правильно меня понять. Эта проповедь – не наезд на вновь прибывших. Скорее, взгляд на себя самого, на нас с женой в том числе, со стороны и через три прошедших года. Мы сами сделали то, что сейчас отчетливо увидели – показали, вывернули погореловскую интимную душу на всеобщее обозрение... В Погорелово не потеряна еще душа. Там – вот чудесное определение подобрал сам Анатолий – там потеряна корректность.
Давайте как-то попробуем ее восстановить. Давайте с Толей заранее (sic!) договариваться, когда можно к нему заглянуть. Да, на часок. Да, не поглазеть, не разбить в хлам единственную дорогу, но сделать что-то полезное дому и его хозяину. Но только корректно, то есть по еще не заданному вопросу, который вертится еще на вашем языке, понять ответ на него – уместно ваше там нахождение, или нет.
А Осташево еще не собрано. Но уже сейчас понятно, что оно не станет «хранителем духа». Что бы и как бы мы ни делали, это невозможно – слишком много времени прошло с момента, когда оттуда ушел дух прежний. А место для нового только-только появляется, и оно станет, обязательно станет хранителем нового духа. Но, увы, не прежнего – наши мечты вдохнуть туда сазоновский дух, атмосферу той, возвышенной и столетней жизни – всего лишь утопия. Новый осташовский дух будет другим – другое поколение (даже по отношению к нам, не говоря уж об Анатолии) его создает. Слегка коммерческим, немного интернетовским, чуть-чуть пришлым по отношению к местному населению. Хорошо ли это? Уж всяко лучше развалин четырехлетней давности. Стоит ли горевать? Да нет, не стоит. Стоит «Вишневый сад» перечитать…
Увиденное четыре года назад Осташово поразило, остро захотелось сделать что-нибудь этакое, чтобы попытаться это все сохранить. Но реальное решение действовать пришло в Погорелово.
В Погорелово дом сохранился. Несмотря на годы, когда там было ЧК, военкомат, а потом школа и интернат (а дети, как известно, самые большие вандалы в мире), там сохранилось внутреннее убранство. Резьба, витражи… оригинальная окраска, которую пощадила почему-то даже едкая синяя краска советских образовательных учреждений. Тогда, увидев Погорелово, мы вдруг представили, каким было при жизни Осташово. Еще бы – если добротное и основательное, семейное гнездо крепкого хозяина Поляша Погорелово столь гармонично, тонко и прекрасно, каким должен был быть романтический, построенный молодой жене на волне старческой, «ренессансной» влюбленности улетевший в небо своей башенкой и балкончиками осташовский терем-теремок Сазонова?
Каждый раз, приезжая в Осташово, мы стремились в Погорелово. Только теперь я могу сформулировать, зачем. Нет, слова эти произносились и раньше, и даже смысл их где-то слегка пробивался сквозь всегдашние погореловские сумерки. Ларчик открывался просто – у Погорелово есть душа. Ну, правда. Те, кто побывал в этом доме, всегда рассказывали, что ощущают что-то возвышенное, необыкновенное. Одни мои приятели упросили Анатолия, хозяина погореловского терема, разрешить прожить там несколько дней одним. Да что там говорить – я сам прожил в Погорелово неделю, вдвоем с Анатолием, и совершенно реально считаю эту неделю одной из лучших в своей жизни. Но, чтобы ощутить эту душу, надо иметь возможность уйти в себя. Наверное, поэтому в Погорелово можно легко мириться с тем, что не заводится генератор, можно даже забыть его завести, но невозможно мириться шумом и гамом. Здесь столь же естественны тихие разговоры тет-о-тет , сколь неестественны пьяные споры далеко заполночь… Наверное поэтому Анатолий все эти годы предпочитает жить в доме один, черпая здесь свое вдохновение.
Я понимаю сейчас, что тогда, когда затевалось Осташево, мы, влюбившись в погореловский дух, хотели воспроизвести именно его. В наших долгих тогдашних разговорах с Анатолием было и это. Он еще с самого начала предупреждал – новый проект невозможен без нового подхода, без потока новых и новых людей, найденных или нашедших Осташево по интернету и другим рассказам. Разных людей, очень разных, знакомых и не знакомых с историей, умеющих и не умеющих ощутить этот ее дух. Он сразу тогда дал понять, что этот поток крайне, как источник питания, как свежая кровь, необходимый Осташово, одновременно станет губителен для Погорелово. Я с ним спорил.
Произошло ровно то, о чем Толя тогда говорил. Как и мы когда-то, новые люди приходят в Толин дом, как будто это найденное ими в лесу чудо никому не принадлежит, как будто растерянный стоящий рядом с ними маленький человек тоже только что сюда вошел… Ээээ. Ребята, а это ведь его дом. Даже не так. Это дом-с-душой, сохранившейся только благодаря тому, что когда-то, сорок уже лет назад, он в этот дом вошел.
В этот раз я смотрел на себя со стороны. Множество разных, непонятных и незнакомых людей. Нет, наверное, хороших людей, уже просто потому хороших, что сюда приехали. Наверное, они не просто приехали, а узнали от своих друзей – знакомых, а те от своих. Кого-то из тех знакомых – знакомых и я сюда привел и показал… Приводил и показывал, сам участвуя в создании потока людей, хороших людей, постепенно тем не менее разрушающих такую интимную и хрупкую субстанцию, как погореловская душа… Масса машин лагерем у дома. Нет, вроде, на почтенном расстоянии, но…
Люди стремятся к прекрасному, люди должны видеть и оценивать красоту. Но, черт возьми, не должны же люди из любви к прекрасному ночевать в Эрмитаже или на Дворцовой площади в автомобиле? Да и наличие, скажем, в моей квартире картин – не повод же, чтобы, открыв дверь, отодвинуть меня плечом, восхитится, и, наведя уже объектив, бросить в никуда: «я тут поснимаю, да?»
- Мы вам не помешаем?
Вот интересно. А какой вы предполагаете ответ на этот вопрос? Удивительное слово подобрал к этому Анатолий. Корректность. Друзья мои! Если вам вдруг в голову пришел такой вопрос, это автоматом означает однозначный на него ответ. Помешаете! Только вам так никто не скажет – люди корректны.
Нет, попробуйте правильно меня понять. Эта проповедь – не наезд на вновь прибывших. Скорее, взгляд на себя самого, на нас с женой в том числе, со стороны и через три прошедших года. Мы сами сделали то, что сейчас отчетливо увидели – показали, вывернули погореловскую интимную душу на всеобщее обозрение... В Погорелово не потеряна еще душа. Там – вот чудесное определение подобрал сам Анатолий – там потеряна корректность.
Давайте как-то попробуем ее восстановить. Давайте с Толей заранее (sic!) договариваться, когда можно к нему заглянуть. Да, на часок. Да, не поглазеть, не разбить в хлам единственную дорогу, но сделать что-то полезное дому и его хозяину. Но только корректно, то есть по еще не заданному вопросу, который вертится еще на вашем языке, понять ответ на него – уместно ваше там нахождение, или нет.
А Осташево еще не собрано. Но уже сейчас понятно, что оно не станет «хранителем духа». Что бы и как бы мы ни делали, это невозможно – слишком много времени прошло с момента, когда оттуда ушел дух прежний. А место для нового только-только появляется, и оно станет, обязательно станет хранителем нового духа. Но, увы, не прежнего – наши мечты вдохнуть туда сазоновский дух, атмосферу той, возвышенной и столетней жизни – всего лишь утопия. Новый осташовский дух будет другим – другое поколение (даже по отношению к нам, не говоря уж об Анатолии) его создает. Слегка коммерческим, немного интернетовским, чуть-чуть пришлым по отношению к местному населению. Хорошо ли это? Уж всяко лучше развалин четырехлетней давности. Стоит ли горевать? Да нет, не стоит. Стоит «Вишневый сад» перечитать…
