Архангельская и дальше...

[БЕЛКА]

эх...

[Покрышкин]

Красотища...

[AnnaK]

Прошло уже достаточно времени с нашего возвращения. Какие-то новые заботы и обязанности влекут за собой, удаляя те замечательные дни...
Но тут я получила письмо от очень близкой мне женщины (мамы моей подруги), которая волею судеб оказалась уже очень давно на другом конце Земли. При этом она до сих пор с трудом переносит это свое пмж. Она является очень благодарным читателем всех моих отчетов о поездках, поэтому я не могла не поделиться нашими мыслями и об этом приключении. А поскольку отчета я полноценного не писала, то послала ей ссылку на эту тему.
Думаю, что вам будет интересно прочитать ее письмо.

"...потом стала читать про твое путешествие в «Чухлому» (имя это стало нарицательным для меня) и к Белому морю – вот праздник души и именины сердца! Испытала о-о-о-громное удовольствие от литературного стиля (настоящий Джером К. Джером, считая собаку, имя которой никто не назвал, а она заслуживает и отчества), от современной лексики (слово «проезжабельнее» введу в обиход – в Монреале тоже плохие дороги!), от мудрых мыслей («любой мезенский житель скажет, что от государства ему нужно только одно: чтобы оно оставило его в покое») и совершенно невероятных событий ( «лошади пробежали мимо нашего лагеря и пошли в Белое море купаться», или «Давайте кто-нибудь принесёт воды и разведёт костёр!» или « Когда Юрка вылезал из кубрика, он перешагивал через собаку и через ящик, который на неё в очередной раз упал, потом облокачивался на гору бочек с бензином, чиркал зажигалкой и сладко затягивался. А я каждый раз пытался представить себе высоту огненного гриба от взрыва.»)

И, конечно, отдельного похвального слова достойны фотографии. Когда я увидела фото под названием «Начало пути», я сразу подумала, что по такой «дороге» могут начать путь только русские, ну, может, ещё американцы – за очень большие деньги!

Крупные планы всех вас – это портреты безвозрастных, абсолютно искренних и счастливых людей. И «смелой Кати, дочери безумных родителей; и Юры, «брутально прикуривающего от костра»; И Сани, который пишет остроумно и мудро, но экономит на запятых, и от этого получается ещё остроумнее; и Тани «женщины заботливой, но доброй» или наоборот;

и невозмутимого умельца Валентина; и золотоволосой Оли; и вашего капитана Коткина, похожего на шерифа с дикого Запада и тебя, без городской озабоченной улыбки, а просто абсолютно счастливую. Зрелище счастливых людей, даже на фото – лекарство от всех болезней, испытала на себе.

Когда я ещё раз перечитала отчет о вашем путешествии, я обратила внимание на то, в нем рефреном проходит мысль, что не знаешь, как рассказывать о таком отпуске нормальным людям, потому что не знаешь, как им отвечать на вопрос: «А зачем тебе это было надо?». Я занималась активно горным туризмом и мне знакомо тоже это чувство невольного оправдания за такое безумное времяпрепровождение. Я думаю, что есть какой-то закон природы, по которому, несмотря на всё более комфортное проживание человека на земле, находятся люди, которые стараются проводить время в прямом контакте с природой, причем, неухоженной. И надпись под одной из фотографий в отчете: « Прям какая-то эволюция по Дарвину – слева направо» словно закрыла в моем мозгу пустые клетки мозаики и она сложилась в чёткое (для меня) правило. Сейчас идёт деградация или реэволюция человечества назад: справа налево. Человек практически полностью оторвался от природы, являясь её частью. Но человек не сможет выжить среди природы, например, на необитаемом острове, беж спичек, пищи и воды. А природа подстраховывает себя, поддерживая безумцев, которые пройдут там, где пройти нельзя, и проплывут там, где никто не проплывёт. Безумцы, которые это могут, и есть будущий генофонд человечества, когда оно дойдёт до полного абсурда и превратится в « сидельцев» перед ТВ с геморроем, остеохондрозом и склерозом, и когда будет вынуждено снова сделать поворот в эволюции – слева направо.

В русском языке есть пословица: «Бог хранит пьяных, безумцев и влюблённых», подобные пословицы есть и в других языках, про немецкий и французский языки знаю точно. В вопросах происхождения человека Бог является конкурентом Дарвина, и если, согласно народной мудрости, сам Господь хранит безумцев, то значит они ему нужны для чего-то., и тут они с эволюцией заодно.

Аж вспотела, как трудно оказывается, открывать законы. Я давно поймала себя на мысли, что я настолько породнилась со всей вашей командой, что пишу тебе, а обращаюсь вроде ко всем. Не буду возражать, если ты познакомишь на форуме твоих друзей с моим мнением о них и их роли в процессе мирового развития.

Всем вам – мое восхищение, мои комплименты и благодарность за радость общения с настоящим!"

[laurel]

сильно!

[ValentinAK]

Да, неожиданно.

У меня тоже вдруг стал рождаться какой-то текст. Надеюсь, что скоро. Но не веселый, сразу предупреждаю.

[Димыч]

Не веселый, да.. У меня вот тоже не веселый.
Уныние и грусть вызывают пейзажи с брошенными домами, полями, церквами и вырубленными лесами.
Какая разница, Чухлома или Верхнемезенск? По мне - одно и тоже. Ощущения одинаковые. Хочется скорее
уехать, убежать и не видеть, как исчезает последнее человечье тепло и природа забирает в свое лоно
все, что когда-то населял человек. Можно захлебнуться в эпитетах, описывая природные красоты, что удалось
увидеть. Но жизнь, наша жизнь, несмотря на это великолепие, там заканчивается. Еще лет 15 и молодежь
разъедется окончательно, старики уйдут.. Мы - слабаки. Не смогли отстоять достигнутое и улучшить сделанное. Грустно.
Давеча побывали в эмиратах. Страна имеет год рождения - 1971. Моложе многих из нас. И за это время из горстки
бедуинов, воюющих друг с другом за воду и женщин, страна стала во многом впереди планеты всей. И не смотря на то, что там
пустыня, красот природных нет, на 800 тыс местных граждан приходится 9 млн общей численности населения. Почему-то несмотря на жару
в 40-50 градусов круглый год, отсутствие воды и красот вокруг, люди туда едут. И эти люди трудятся и делает страну краше и лучше.
И растут самые высокие в мире здания, строятся самые большие гостиницы и аквапарки, ездят беспилотные поезда метро и трамваи, рождаются другие рукотворные чудеса.
А мы умиляемся убожеству, которым стало достояние, созданное руками наших предков столетия назад. Такое вот наблюдение.
Если кто не видел, вот ссылка на коротенькое слайд-шоу от нашего экипажа.
https://my.mail.ru/mail/d.belousov/vide ... x4/88.html

[Saldan]

...эмиратах. Страна имеет год рождения - 1971. Моложе многих из нас. И за это время из горстки
бедуинов, воюющих друг с другом за воду и женщин, страна стала во многом впереди планеты всей.

У Вас, кмк, немного неверное представление об этой стране. Страна не стала такой, а такой ее сделали, в основном европейские (в т.ч. отечественные) специалисты в обмен на блага от того, что они там под землей нашли. И сейчас едут туда обычные гастробайтеры из Пакистана и прочих ближних стран , покидая места в которых под землей пусто, без надежды получить гражданство в Эмиратах.
А бедуины, все получившие за то, что они просто тут жили, по-прежнему воюют, но уже не оружием, а деньгами, чтобы как можно дольше иметь возможность жить с водой и женщинами.
Чтобы не превращать в политику: по теме заброшенности наших уголков, да, это печально, особенно когда смотришь через призму эмоций и прошлых пережитых лет в тех местах. Но в масштабах Природы это обычная эволюция, которая прошлась и по Риму и по Индии и еще много где. Человек, как и любое млекопитающее, ищет места там, где еда.
А "-Земле - ей все едино - апатиты и навоз" .
Поэтому надо ездить, смотреть, вдыхать, стараться еще раз пережить себя на месте людей в том времени, когда ТАМ были сады. И рассказывать об этом , как делают авторы этой темы, за что им большое спасибо)

[Димыч]

Все так. В политику уходить не хочется, верно.
Однако земля-то наша далеко не пустая. И она может
родить и давать. Но для этого нужно приложить руки,
знания, сделать так, чтобы заниматься этим людям было
интересно. Как собственно и сделали в тех же ОАЭ.
Сейчас же мы наблюдаем печальную картину
под общим названием "когда-то здесь была жизнь".
Текст темы - да, написан хорошо, читается легко, картинки
качественные, спору нет. Автору спасибки и респект!

[ValentinAK]

По горящим мостам

С тех пор, как мы переехали из Москвы, многое изменилось. Кроме того, что этот город все так же малопригоден для жизни. И что остальное пространство нашей державы все так же не очень заинтересовано в своем выживании.

Некоторое время назад я всецело ощутил необходимость определенной смены в смыслах и целях своих путешествий. Если раньше для меня была вполне очевидна потребность в прикосновении к культуре страны, и особенно ее проявлениях в виде архитектурных и религиозных традиций прошлого, то по прошествии некоторого времени и осознании увиденного, я больше сосредоточился на созерцании природы. Для меня стало очевидным, что большинство увиденных рукотворных достопримечательностей сегодня – из жизни ушедших в века людей, является исключительно прошедшей историей, из которой мало кто сейчас пытается сделать какие-либо выводы, впитав опыт минувших дней. И что будущее никак не связано с исчезающими осколками того прошлого, которое последнее время так ранило душу. Возможности упущены. Перспективы туманны. Прошлое никому не интересно. О будущем пытается задумываться исчезающе малая часть наших граждан. Вот с такими мыслями я и отправился в большое путешествие по Архангельской области в конце июля 2015-го года.

Переехав из Москвы в деревню, я поймал себя на мысли, что и сборы в дорогу, и начало любого путешествия стали приносить существенно больше радости. Ведь не приходится тратить кучу времени на перетаскивание вещей в машину при помощи лифта, бесконечно запирая и отпирая входную дверь. И не нужно толкаться в беспросветных пробках, бок обок с не очень приятными людьми. То и дело норовящими тебя то подрезать, то объехать по пыльной обочине. А так как я с детства был человеком очень чувствительным ко всякой пакости и несправедливости, то избавление хотя бы от этих постоянных суматошных спутников начала любого путешествия, считаю для себя и семьи благом.

Вот так, исключив весь вышеописанный городской негатив, сопряженный с отъездом от дома, мы погружались в созерцание проплывающих окрестностей под мерное урчание дизеля. Погода была пасмурной и дождливой, но это никак не влияло на отличное настроение. Я давно заметил, что любая погода за окном одинаково гармонично вплетается в медитативный ритм восприятия проплывающего мимо пространства. Стоит только сесть за руль, и ты отключаешься от массы разнообразных условностей – постоянных спутников повседневности. Уходят в сторону мысли и переживания о чем-то, казалось бы, важном и существенном. И ты вдруг понимаешь, что все куда проще. И счастье где-то совсем рядом. Стоит лишь протянуть руку и завести мотор…

Путь наш лежал по сугубо второстепенным региональным дорогам. В районе Валдая не надолго выезжаем на Лениниградку и не успев испугаться сворачиваем на Боровичи. Где и встречаемся с нашим другом, уже поджидающим нас там человеком-Разгромом, по имени Андрей. Потом были провинциальные пейзажи окраин Новгородской и Вологодской областей, с классическим отсутствием дорожного покрытия на границе. И ночевка на лугу, пропитанном влагой вечерней росы на опушке леса, где-то между Череповцом и Кирилловым. Ничем не примечательное место. Просто повернули три раза с основной дороги. Но в лицо сразу ударили густые запахи летних трав. И стало хорошо и уютно в этом ночном мире под темными облаками. Ночной отдых в таких местах всегда получается максимально полноценным. Высыпаешься за меньшее время. Не однократно проверенный факт. Сон на природе гарантировано требует меньшего времени для полноценного отдыха. Так что на утро мы уже были в спешащем по своим делам Кириллове, где заправились вкуснейшими пирожками и пополнили запасы топлива. Потом была знаменитая своим федеральным статусом, традиционным отсутствием покрытия, и вообще какого-либо обслуживания, дороги Р1, соединяющей Вологодскую и Архангельскую области. Но в этот раз она удивила. Новый грейдер, ведущий мимо деревень, в никуда, и резко заканчивающийся у опушки леса, заасфальтировали! Вот прямо до самого леса теперь лежит асфальт, упирающийся в деревья. Съезд к деревням - ямы и лужи, всё как и прежде. И лесопилка утонувшая в собственных опилках. А поворот у единственного уцелевшего дома в деревне Панкратово на саму Р1 теперь обозначен кирпичом. Так что дорога со стороны Вологодчины официально считается не действующей. Но ей активно пользуется местное население. Колеи изобилуют свежими следами различной техники и проявлениями самостийного ремонта. Выраженного в заботливо подложенных камнях и дощечках в особо ответственных местах. После Солзы пошел очень приличный грейдер. С архангельской стороны видно, что дорогам еще уделяется какое-то внимание. А после Каргополя до Плесецка мы попали вообще на новое хорошее асфальтовое покрытие. Но прежде мы заехали к одинокой шатровой церкви в Красной Ляге. Непростые ощущения. От поселения не осталось уже совсем ничего. Мимо идет лесовозный тракт. Людей поблизости нет. А здание церкви силами приезжих волонтеров законсервировано и отреставрирован местами декор и кровля. Для кого это все было сделано - не понятно. Все вокруг заросло бурьяном. Место явно не очень посещаемое. Вот так, стоит посреди ничего архитектурный подвиг ушедших в небытие поколений. Сложные чувства. Но еще более пронзительно выглядит шедевр деревянного зодчества - Вознесенская церковь в Пияле. Это вполне жилая деревня на берегу реки Онеги. И стоит эта деревянная красота как будто мираж из другого времени, который никто не замечает. В тени алтаря в грязи лежат коровы и когда их начинает донимать гнус встают и чешутся о его стены. На дверях ржавый замок и истлевшая табличка с нечитаемым названием. Но прихода нет. И этот символ ослепительной красоты из прошлого приравнен в обиходе сегодняшнего жителя к окружающему пейзажу из ржавых остатков какой-то техники, времен неудавшейся индустриализации. Навоз и запустение - вот ответ живущего рядом человека своей памяти и истории ее жизни тут во многих поколениях. Навоз и запустение - день сегодняшний. И перспектива ближайшего будущего. Ближайшего. Потому, как умирает и это. Беспросветное отсутствие хоть какой-то надежды на какое-либо вообще будущее убивает в людях по всей стране минимальное желание просто жить. Наш человек перестал ценить жизнь. И свою, и своих детей и вообще любую жизнь вокруг. Жизнь других людей, природы. Вообще всего. Можно много спорить об этом, но то, что мы сами же делаем друг с другом и с окружающим нас миром - многозначительнее любых слов. В России веками прививалось временщичество человека в своей же жизни и стране. Что нет, и не будет, у него здесь возможности передать из поколения в поколение незыблемые и живые человеческие ценности, развивающие созидательность и утверждающие главенство добра над злом. И даже православная вера не может противостоять тому злу и бесчеловечности, которые все никак не могут отпустить нас из кровавых и цепких лап феодального средневековья. Утопающие в мусоре брошенные храмы посреди живых деревень наглядное тому подтверждение. Ненависть, злоба и мракобесие – единственный способ хоть как-то реагировать на происходящее. И не приживалось бы все это с такой легкостью в умы и души наших людей, но на это есть реальный спрос и потребность. Сегодняшние времена очень хорошо демонстрируют такую систему в работе…

Ночевали на кристально чистой реке, неподалеку от дороги Плесецк – Онега. Съезд и сама дорожка вдоль воды была не для легковых. Да и места не очень густонаселенные. Так что мусора на стоянке было не много, мы с ним оперативно справились. К вечеру распогодилось, дождь прекратился и выглянуло вечернее солнце. А ночью вспыхнули редкие звезды на не угасающем зареве между закатом и восходом. Ведь это север, тут и в начале августа еще белые ночи. Над водой поползли языки ночного тумана, стихли птицы. И все вокруг наполнилось уютом и запахами скоротечного лета. Только всплески молодых хариусов и плывущие по небу клочки облаков выдавали течение времени в окружающем пространстве.

А на следующий день был город Онега, яркое солнце и отлив в Белом море. Так как мы выехали на пару дней позже основной группы наших друзей, то с самого начала путешествия приходилось сокращать отставание. А так как мы несколько лет назад уже посетили почти все достопримечательности этих мест, то догонять получалось достаточно легко. И вот, в Онеге рация ожила дальними разговорами о процессе преодоления первых внедорожных сложностей на пути в поселок Пурнема, что на Онежском полуострове. Под впечатлением обрывков азартного общения в головной колонне мы даже решили немного срезать к ним путь, уйдя с грейдера на Северодвинск под указатель к Нижмозеру. Но километров через пять и после первого включения блокировок стало понятно, что на горизонте появляются все шансы заночевать в этой колее. Вдали от друзей и заветного берега моря. Так начинался старый зимник на Онежский полуостров. Так что развернулись без особого сожаления. И через час уже были в дружеских объятиях, уже успевших изрядно поколбаситься, друзей. За время, пока мы ехали от Онеги, разведуя бестолковую срезку и ехали 50 км по технологическому лесовозному грейдеру вглубь полуострова, ребята успели проехать всего метров двести спецучастка. Так что не опоздали. Потом был бессмысленный и беспощадный этап залихватского ночного прохвата через заболоченный лес, в конце которого был песчаный пляж, рассвет и штиль на море. И друзья, и радость общения со всеми отягчающими обстоятельствами по такому случаю. А потом была дневка. И все то же самое, что и описанным утром ранее. Только ехать никуда и рубиться было не нужно. Чем мы здорово упростили задачу по опустошению тары с разнообразными припасами. Благо погода баловала настоящим летним солнечным днем, что способствовало даже купанию в суровых северных водах. А вечером был очень красивый костер с видом на прилив.

К утру лето выключается. Вместо него включаются облака и привычный дождь. Но нам и так пора ехать дальше – к концу дня нужно быть в Архангельске. Ненадолго заезжаем в Пурнему пополнить запасы питьевой воды и посмотреть остатки двух деревянных церквей. Грустное зрелище. Процессы разрушения уже необратимы, все заброшено и никому не нужно. Я не пошел туда. Слишком тягостными стали мне такие одинаковые зрелища. Слишком много надежд я в свое время испытывал на возрождение в людях желания вновь обрести веру в свое будущее. Будущее своих детей, будущее своей страны. Но эти мои надежды оказались совершенно беспочвенны. Культура и мораль в нашем сегодняшнем обществе вместо возрождения рушится и деградирует какими-то немыслимыми темпами. И глядя на обломки того, что могло бы стать связующей нитью той несостоявшейся надежды из прошлого с возможной реализацией ее в дне сегодняшнем, становится невыносимо тоскливо.

Ехать сложные участки в светлое время существенно продуктивнее, чем в темноте. Простая истина, которую почему-то регулярно случается вновь и вновь проверять на практике. Лебедку разматывали в три раза меньше. Обратно на твердую дорогу выехали в два раза быстрее. Когда угомонимся с ночными подвигами? Не известно.

Грейдер на Северодвинск был в приличном состоянии. Так что все достаточно оперативно домчали до Архангельска. Как раз созрела необходимость воспользоваться благами цивилизации. Кто-то начал чинить колеса, кто-то мыть свои любимые транспортные средства. А кто-то пополнять запасы провизии. Уже затемно выехали в сторону Пинеги. Ночевали на берегу Северной Двины у ржавого речного баркаса, предвкушая предстоящий морской этап.

Следующий день весь был посвящен перегону на Мезень, до Кимжи. Кстати, там весьма позитивные сдвиги в реставрации одигитриевской церкви. Сруб и крыша уже готовы. Но окон нет, все в лесах. Не очень заметна активность в работах. И на плакате значится прошлым годом дата окончания работ. Но это в любом случае лучше груды бревен, что мы там видели 6 лет назад. Сама же Кимжа - просто живой и естественный музей, чудом доживший до наших дней. Потрясающее место, сохраняющееся вот уже столько времени не без помощи местных жителей. Много где видно и запустения. Но старые заколоченные дома на дрова не пилят. Видимо есть еще что-то в памяти о том, что правильно, а что не очень. Хороший пример для подражания. Еще есть какие-то шансы на выживание. Вообще я заметил, что те места, которые миновало крепостное право, заметно более приспособлены к позитивным проявлениям и тенденциям в своей нынешней жизни. Даже сейчас какая-то перспектива иногда просматривается. Народ на Мезени, возможно, имеет внутри себя ту связь времен, которая может дать живые всходы. Вот были б только условия для этого вменяемые. Люди сейчас там самостоятельно борются за выживание. В одиночку. И никакое государство им в этом не помогает. Но и мешает, наверное, не очень сильно в силу своей удаленности от этих мест. Или это завораживающая и ослепительная красота как-то сберегают души людей, живущих по берегам этой суровой северной реки. Умиротворение и покой – вот наши главные спутники на протяжении всех дней, что мы путешествовали вдоль Мезени. Я здесь уже был несколько лет назад. И именно за этим чувством я вернулся сюда вновь. Речная вода как время несет своим течением песчинки жизней людей. И только деревья стоят на месте и пристально наблюдают за происходящим действом. В их масштабе времени картина выглядит весьма динамичной и захватывающей. И им вовсе не скучно…

Но перед созерцательным мезенским этапом у нас был запланирован самый главный – мы решили разбавить нашу сухопутную жизнь морским приключением! За что выражаю искреннюю благодарность нашему другу и товарищу по различным путешествиям Юрию Бегову. Это он самоотверженно вел сепаратные переговоры с нашим капитаном – Александром Коткиным. Который любезно согласился доставить нашу неспокойную умом и душой компанию в поселок Шойна. А нам туда было надо. Зачем именно – история умалчивает. Но мы четко знали, что нам всем обязательно нужно попасть в это место на полуострове Канин. Нас не остановили ни умопомрачительная сумма, которую запросил за трансфер капитан. Ни оказавшийся старым и дряхлым речной катер, совершенно не приспособленный к морским походам. Ни то, что нам предстояло в жуткой тесноте провести на борту всю следующую неделю. Сомнений не возникло ни у кого. Дух коллективного безрассудства завладел нами основательно и без всяких задних мыслей мы полностью погрузились в решение непростой задачи по размещению всего необходимого походного скарба на борту. Места было катастрофически мало. Многое пришлось оставить в машинах. Но вот пазл собран и все девять человек имеют сидячие места. К этому моменту пришла вода вечернего прилива. Нам пора отчаливать. Воодушевленные началом самого главного и загадочного этапа нашего путешествия все принялись усердно отмечать произошедшее. Вскоре мы уже представляли, как весело и увлекательно проведем все следующие дни. Как под мерный стук дизеля мирные воды Белого моря принесут нас таких веселых и добрых в вожделенную Шойну. Как мы там будем гулять по пескам этой самой северной в мире песчаной пустыни и нежиться под ласковым августовским солнцем… Через два часа мы причалили на полузаброшенном порту поселка Каменка, что практически напротив города Мезень. Прошли мы всего меньше десяти километров. Крепкий встречный ветер и приливное течение пересилили наш дизель. Капитан объявил отбой. Швартуемся к старому танкеру и ложимся спать. Точнее мы с Олей ложимся на освободившиеся лавки – это был приятный бонус дежурства по кухне и быту наших суровых экспедиционеров. Ребятам же пришлось ставить палатки прямо на гулкой стальной палубе танкера. За ночь вода ушла, катер лег на дно и накренился. До устья Мезени было 50 километров.

С рассветом я вылез на улицу с целью разведать обстановку и прогуляться вокруг столь необычного места. Порт располагается рядом с бывшим когда-то одним из самых мощных в стране деревообрабатывающих предприятий. По всей Мезени валили лес. Река доставляла бревна к комбинату, страна снабжала заключенными и ссыльными в качестве рабочей силы. Леса сплавлялось очень много и для того, чтобы его значимую часть использовать, выловив из реки, было построено очень интересное инженерное сооружение – специальный двухэтажный деревянный конвейер. На каждом этаже имелось по три желоба, внизу каждого из которых перемещалась цепь с крючьями. И люди, стоя в воде, баграми направляли бревна к этому конвейеру, который переносил выловленный лес метров на триста от берега, в затон к самому комбинату. Заброшенные остатки этого сооружения до сих пор можно наблюдать. Рядом на берегу немым укором стоит и памятник жертвам интервенции в 1918-1920 годах. Нелегко сюда приходила советская власть. Теперь на предприятии разруха и только расположенная в одном из цехов дизельная электростанция, снабжающая электричеством поселок, формально поддерживает в этом месте жизнь.

Потом пришла вода и вместе с нею долгое плавание до устья реки. А потом началось Море. Это почувствовали все и сразу по тому, как нещадно начало швырять по волнам наше плавсредство. Шторма никакого при этом не было. Просто катер наш имел такие размеры, которые позволяли ему прекрасно целиком помещаться между волн. Качка была и продольная, и поперечная, и все мыслимые варианты их комбинации. В этом безусловно есть что-то магическое. Но что именно подумать уже получалось плохо, так как на первый план начал выходить не тренированный вестибулярный аппарат у половины экипажа. Вторая же половина переживала за первую. И только Коткин был явно в своей стихии. Бодрым и веселым голосом он нам рассказывал истории, как вот тут он разбил один свой катер. А вон там чудом выжил, не сгинув в морской пучине, и затем выбирался до цивилизации 50 километров по болотам. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что судно чинилось и обслуживалось исключительно с помощью одной универсальной запчасти – проволоки, разного калибра и изначальной кривизны. При помощи нее тут были закреплены часы на стене, и притянут шланг подачи забортной воды к помпе двигателя. Одним словом мы попали в середину прошлого века, в послевоенные годы перманентного подвига в борьбе за выживание и тотального дефицита всего, что касается матчасти. Но послевоенная разруха давно в прошлом, только сознание этого человека осталось в ней навечно. Просто вдруг явственно пришло понимание пропасти между, например, моим отношением к ценности жизни человека и явно иные взгляды у нашего капитана из далекого прошлого. Все дальнейшее с ним общение только усиливали во мне это ощущение. Очень лихо, надо заметить. Уже где-то глубоко в памяти рассказы моих бабушек и дедов о годах войны и сразу после нее. Как страна самоотверженно поднималась из руин руками простых людей, не щадивших ни себя и никого вокруг ради общей цели. Но вот так случилось, что кто-то до сих пор живет в этом времени. Равной пропорцией коткинского безрассудства и соляркой приводится в движение его видавший виды катер.

Стоять вахту капитан почему-то доверил именно мне и, уходя спать, велел держать штурвал по треку в его старом ручном Гармине. Рулится эта посудина чертовски скверно, так как волны регулярно пытаются развернуть нас поперек хода. Но иногда несколько минут получалось пройти без подруливания. Через несколько часов хода ветер плавно усилился и стал для нас практически встречным. Скорость упала до 4-5 километров в час и волны начали закидывать воду на верхнюю палубу и ветровое стекло. Никакого стеклоочистителя предусмотрено, конечно же, не было. Да и сама палуба герметичностью не отличалась, так что на сидевших в передней части регулярно капало. Видимость из рубки катера и так была плохая, а с залитыми стеклами пропала окончательно. И тут опустился туман. Обычно на суше это явление сопровождается полнейшим отсутствием ветра. Здесь же, на море, туман прекрасно соседствует с сильными шквалами, как оказалось. Почуяв неладное, Коткин проснулся и принял решение уходить к берегу переждать ненастье в единственной, по его словам, безопасной бухте у мыса Конушин Нос. Мы сменились и в следующий момент из мглы перед нами резко показались камни берега и набегающие с ревом на них волны. Каким-то чудом капитал успел выкрутить до упора штурвал и дать газу, прежде чем волны и ветер разметали нас всех по прибрежным камням. Коткин шепотом сказал, что спаслись чудом.

Потом был отлив, катер, лежащий на морском дне и попытка Саши и Юры прогуляться по колено в няше. И ночевка в полуобморочном состоянии в самых нелепых позах. А утром пришла вода и вместе с ней понимание, что ветер только усилился. И что дальше идти на север у нас шансов нет. Коткин предлагает зайти в реку Шомохшу и переждать там, высадившись на берег. Мы соглашаемся. Решение оказалось очень правильным, так как после высадки ветер еще усилился, устроив из прибрежного песка поземку, практически как зимой из снега. Палатки гнуло к земле и нещадно трепало. Песок был везде – и в еде, и в одежде и в глазах. Но потом был потрясающей красоты закат в заполярной тундре полуострова Канин. И жаркий костер из просоленного годами топляка вынесенного штормами на этот неприветливый берег. Температура немного выше нуля. Дыхание северного океана чувствовалось сейчас даже сильнее, чем зимой на берегу Карского моря. Но сейчас же разгар лета. На улице только в шапке и теплой куртке. На таком ветру даже готовка давалась нелегко. Но женская половина нашей команды доблестно справлялась с этой задачей. Нам же оставалось только подтаскивать все новые и новые партии истертых волнами старинных стволов деревьев, остатков каких-то построек и деревянных лодок к костру. В отлив ходили гулять в море. Если идти не торопясь, то как раз получается двигаться со скоростью уходящей воды. А уходит она от берега в этих местах километра на два. Вообще же считается, что амплитуда приливов и отливов у подножия полуострова Канин самая высокая во всем северном полушарии нашей планеты и доходит иногда до 12-и метров. Еще очень интересно рассматривать обрывистый и подмываемый морем берег тундры. В нем постоянно происходит движение: что-то падает, капает и пахнет. Из глубины торчат какие-то доисторические деревяшки и вообще по всем признакам заметно, что все это когда-то было во власти вечной мерзлоты. Но вот потеплело, пришло море и все ожило. А на верху, в тундре, растет морошка невиданных размеров, удивительно душистая и вкусная. Еще эти места интересны тем, что здесь самое узкое место полуострова и в старину неподалеку был волоковый путь из Белого моря в Чёшскую губу Баренцева моря. По рекам Чижа и Чёша. Это здорово сокращало путь. Но это немного южнее от места нашей стоянки. В советские времена у устья Шомохши стоял военный гарнизон, о чем свидетельствуют характерные остатки построек и ржавой техники. Но все давно брошено и даже металлолом вывозить отсюда не рентабельно. Остается только очередной раз ужаснуться от объемов материальных и человеческих ресурсов истраченных впустую, наблюдая весь этот финал затерянной во времени параноидальной идеи советских вождей. Видят все это теперь только несметное множество различных птиц тут обитающих да немногочисленные местные рыбаки. Я глубоко убежден, что территория страны только тогда полноценно считается ею контролируемой, когда во всех удаленных местах живут люди, имеющие разнообразную необходимую поддержку государства. И людям этим жить было бы удобно, выгодно и хорошо. Что у них будет мотивация к гармоничному сосуществованию с природой, путь и неприветливой. Вот такой живущий на земле человек и его взаимовыгодные связи с государством и являются долгосрочным оплотом на самых отдаленных землях. А не военная база. Которую тут же поглотит тундра, как только у начальства что-то переклинит в голове или банально кончатся деньги. А места ведь фантастической красоты! И сюда летят весной с юга те самые гуси. Они знают толк в прекрасном. Мы тут прожили два дня и три ночи.

Времени на поход дальше по намеченному маршруту уже не оставалось, ветер все так же не унимался. Да и никто уже не горел желанием продлевать этот укачивающий аттракцион. В борьбе за жизнь мы вновь вышли в море. Это получилось далеко не сразу. Приливы и отливы очень быстро и до неузнаваемости меняют фарватеры впадающих в море рек. Так что нам приходилось буксовать, газовать и активно маневрировать, чтобы выбраться из мелей, в которые мы регулярно причаливали по пути к открытой воде. По дороге помпа наелась ила со дна и двигатель начал перегреваться. Пришлось разбирать шланги подачи, проливать их из чайника и ртом продувать образовавшуюся пробку. Проволока опять нас спасла. Ледяной ветер не ослабевал, но на этот раз он был для нас практически попутным, так что судно наше разогналось до немыслимых 15-и километров в час! Правда в моменты, когда мы оказывались внизу между волн, скорость падала практически до нуля. И волны, вздымаясь вверх, практически полностью перекрывали собой линию горизонта. Капитан снова отправился спать и большую часть времени я опять стоял на вахте. Было не по себе, когда очередная высокая волна била в скрипящий корпус нашего катера. Кажется, он может запросто развалиться на части под натиском стихии. Но поделать ты с этим ничего не можешь, и только все внутри сжимается от неизбежного удара приближающегося вала. В эти моменты было заметно спокойнее находиться внизу, в каюте, не видя происходящего за бортом. Обратно в Мезень мы дошли за 11 часов. Причалили к стоянке паромных барж и заночевали на одной из них, поставив палатки прямо на палубе. Пускай, что криво. Зато не качает! И тут же, на этой палубе ржавой баржи мы от всей души искренне поздравили друг друга с тем, что остались живы. Серьезное ощущение. Пережить которое я бы, пожалуй, не желал кому-нибудь другому. Уехали не оглядываясь. Прощай, суровое Белое море и его суровые обитатели.

Потом был прощальный вечер на песке разлива реки уже там, куда не доставала могучая сила океана с его приливами и отливами. Настоящий туман в неподвижном воздухе и большие деревья, по которым мы все успели соскучиться. И опять вернулся ночной уют в окружающей природе, так привычной для жителя средней полосы. Аня и Юра с Юлей утром уехали в сторону дома. А нам тремя машинами посчастливилось продолжить путь дальше, вверх по течению и по совместительству на юг. У всех было превосходное настроение от осознания того, что мы опять имеем под собой неподвижную точку опоры, от которой есть возможность с завидным постоянством отталкиваться колесами.

За окном проплывали старинные деревни с исполинских размеров домами, вселявшими мысль о том, какой могучей и активной была тут жизнь когда-то раньше. Без электричества, без линий связи и авиации. У людей тут живущих был стимул проявлять такую колоссальную активность. Большие семьи, громадные хозяйства. При помощи одних только рук и лошадей массово создавались и архитектурные шедевры деревянного зодчества, повторить которые в наше время практически невозможно. Сейчас у нас есть и электричество, и связь с авиацией. Но возродить уходящее в века уже не под силу. То, что раньше было обыденной жизнью, теперь предмет изучения реставраторов и подвижников, которые вопреки всему пытаются поддерживать редеющие с каждым днем символы силы и могущества живущего на земле человека. Тогда сила эта выражалась исключительно и только в созидании. А не в том, что сегодня вкладывается в это понятие. И трагедия нашего времени заключается в том, что вот уже без малого сто лет из поколения в поколение передается совсем другой смысл этой самой силы. Имя которому - насилие. Насилие над духом, над разумом и чувствами людей привело к тому, что всем стала править слабость. И все вокруг ослабло. И жизнь угасает. И культура умирает. Вместе со страной и людьми, которые теперь даже и не задумываются в подавляющей своей массе, что они – это и есть страна. Страна, кидающая себе мусор под ноги и воюющая с соседями. И люто ненавидящая тех из них кто мусор уже бросать перестал в силу нежелания жить в грязи. А мы бросаем не только мусор. После умиротворяющих своим спокойствием вод и берегов реки Мезени мы заехали в целый брошенный город Верхнемезенск. Да, как пивную бутылку здесь с такой же легкостью бросили целый город. С кирпичными жилыми многоэтажными домами оригинальной архитектуры, с магазинами, столовыми, со всей инфраструктурой, позволяющей жить в прекраснейшем месте на берегу реки в сосновом бору. Да, расцвет и упадок этого города пришелся на стык времен ухода СССР в прошлое. Но это никак не может быть оправданием тотальному и варварскому разграблению того, на что многие и многие люди потратили заметную часть своей жизни. Такое отношение к тому, что усилиями созидали другие – откат назад в цивилизационном развитии нации. Если у общества отсутствуют мысли о том, как можно использовать для нормальной жизни уже готовый город. Это путь в никуда. В разбитом и разграбленном до состояния голых стен доме культуры на втором этаже была библиотека. Видимо там располагались многочисленные стеллажи с книгами. Но стеллажи эти вынесли, а книги просто свалили на пол. И книг этих там по колено. Они там до сих пор лежат. Их смысл и значение приравнены к битому стеклу и остальному хаосу из мусора. Лежащему в месте, когда-то возведенном для целей сосредоточения странной, не совсем логичной, но все-таки культуры! В которой представляет определенную ценность такое достижение цивилизации как книга. Но теперь ценно другое. Чугунные батареи, оконные рамы, провода и кабели. Все вырвано и вывезено подчистую. Остальное разбито и изуродовано до неузнаваемости. Просто чтобы никому не досталось в том виде, в каком это было изначально задумано инженерами и строителями. Осознание увиденного чудовищно. Это уже не пятидесятые годы прошлого века. И даже не 19-й век со своей самобытной архаикой. Это средневековое варварство. Да, это не шедевры Пальмиры. Это всего лишь был город для людей, просто очень добротно и с любовью построенный. Но обошлись мы с нашим городом ровно так же как и те, с кем мы сейчас усиленно делаем вид, что боремся в совершенно другой стране. В этом мы не отличаемся от уничтоживших ту самую Пальмиру. Дикость и варварство нас с ними объединяет весьма крепкими узами.

Потом уже после заезда в Усогорск (кстати, это построенный тогда же и теми же строителями город, что и Верхнемезенск, но вполне живой и обитаемый), у нас был последний отрезок маршрута, проходящий по старым бетонкам, которые так же были построены болгарами. Это была единственная дорога через границу республики Коми и Архангельской области, по которой можно было круглогодично попасть в этот край рек и лесов. Но, к сожалению, приходится констатировать наличие этой дороги в прошедшем времени. Наш по ней проезд совпал с ее организованным планомерным уничтожением. При помощи кранов бетонные плиты дорожного покрытия снимаются, грузятся на лесовозы и увозятся в неизвестном направлении. Старые деревянные мосты через ручьи и реки сожжены. Вокруг них сделаны временные объезды. И участки дороги со снятыми плитами уже представляют из себя полноценные категорийные участки для полноприводной техники. И это не единичный случай. На всем протяжении дороги велась такая деятельность. Ну, вот и что прикажете тут думать? О каком позитиве на этот раз? Достаточно крупный регион лишается единственной, и без того некачественной, дороги, превращаясь тем самым в Воркуту, с возможностью добраться туда только зимой или по железной дороге…

Полная и тотальная несостоятельность как общества, так и государства. Давление деструктивного и тянущего назад во тьму большинства над созидательным началом меньшинства пересиливает. И это обрекает Россию на исключение из цивилизации, имеющей стимулы к дальнейшей жизни и развитию. Все это объективно не дает нам шансов на выживание в долгосрочной перспективе. Кто-то пойдет дальше. Кому-то это не суждено. И не мы первые в списке на выбывание. Не мы последние. История помнит не менее трагические свои страницы. Но тут так все устроено. Таков естественный отбор. Жестокий и беспристрастный. Земля заслуживает лучшей участи, нежели мы ей сейчас предлагаем. Можно не обращать на это внимания. Можно как большинство об этом просто не думать. Но природа так устроена, что механизмы саморегуляции численности работают всегда и везде, вне зависимости от того, видят ли это сами объекты такой регуляции. Как быть и что делать? Не берусь тут давать каких-либо советов. Для себя лишь буду стараться помнить, что лучшая часть человечества придумала такое слово как Совесть. И по возможности не забыть, что оно обозначает.

***

И у ночного костра, где-то под Тотьмой, глядя на ночное небо, сквозь ветви сосен и тишину, становится слышным какой-то до боли знакомый не громкий звук. Толи это ночная птица. Толи это чье-то сердце, ускорило свой темп, почуяв родство с той дальней звездой. Из пыли которой тут состоит все вокруг. И ты сам. И все, что ты любишь и знаешь. И то, чего не видишь и не понимаешь. И ты делаешь вдох и понимаешь, что ты человек и тебе выпала великая честь иметь возможность обо всем этом думать. И видеть красоту мира вокруг, понять которую никогда не суждено. Только почувствовать.

Валентин Кудрявцев

[mralex]

Спасибо, Валь. Очень интересные мысли о параллелях с послевоенными годами.

Хотелось бы конечно концовку поменять типа - "не грустно лег, а радостно вскочил" но не выходит как-то, да.