"Пусть исполнится то, что задумано. Пусть они поверят. И пусть посмеются над своими страстями; ведь то, что они называют страстью, на самом деле не душевная энергия, а лишь трение между душой и внешним миром. А главное, пусть поверят в себя и станут беспомощными, как дети, потому что слабость велика, а сила ничтожна… Когда человек родится, он слаб и гибок, когда умирает, он крепок и черств. Когда дерево растет, оно нежно и гибко, а когда оно сухо и жестко, оно умирает. Черствость и сила спутники смерти, гибкость и слабость выражают свежесть бытия. Поэтому что отвердело, то не победит." Сталкер.
Устье реки Шамохши. Полуостров Канин.

Мыс Конушинская Корга. Полуостров Канин.

Мы шли туда долго. Больше 150ти километров со скоростью 8-12 км/ч. Все устали. Под конец я уже плохо помню как все было. Лежал скрючившись на бочках с топливом в каком-то анабиозе. Звуки долетали откуда-то извне. В голове крутилась мысль: "главное чтобы движок работал". И этот бесконечный БЫК-БЫК-БЫК-БЫК-БЫК старого советского корабельного дизеля успокаивал, хотя в голове от него давно уже все шумело и звенело. Временами организм пытался провалиться в спасительный сон, тогда звук пропадал на пару секунд. Но мозг вдруг спохватившись что двигатель заглох, тут же стряхивал оцепенение и звук возвращался. ....БЫК-БЫК-БЫК-БЫК....
Помню что началась сильная качка и сгустился туман. Вокруг совсем ничего не было видно, только бело-серая пелена и волны. Вдруг резкий поворот, баркас кренится, короткий вскрик, что-то упало в кубрике и крепкое словцо капитана. "Чуть на камни не налетели... теперь все нормально, вышли" - Коткин вздохнул, - "Теперь будем обсыхать". Обсыхать это значит ждать следующей воды сидя на мели...
Баркас стоит на дне, вода стремительно уходит в море, обнажая "няшу". Няша - жутко вязкий глубокий ил. Когда я спрыгнул в него, то засомневался, смогу ли дойти до берега эти двадцать-тридцать метров. Ноги не шли. Чем больше я дергался тем глубже уходил в это подобие грунта. Упал на пятую точку, чудом успев поднять камеру над головой.
Мы с Юркой кое-как дошлепали до берега и направились в избушку что виднелась неподалеку. На фотографии не она, другая. Но та выглядела почти так же. В избушке жили два парня, приехавшие сюда "две воды назад". Они спросонок озирались и видимо приняв нас за инспекторов-пограничников
немного опасались, чего ждать от двух непрошенных гостей в столь поздний час. А было что-то около четырех часов утра, если я не путаю.
Тем не менее, на второй минуте разговора налили нам крепкий сладкий чай в кружки и конечно усадили рядом с собой на нары, крытые медвежьими шкурами.
Я очень жалею, что не пофотографировал как следует тот туман и ту нашу стоянку возле Конушинской Корги. На какие-то внятные эмоции (кроме полного офигевания от всего происходящего) сил не осталось. Но тем не менее, горжусь собой, что не скис до конца после падения в няшу, вернулся на баркас за камерой и сделал этот кадр. Баркас лежит на мели, выбросив якорь и беспомощно завалившись на бок. А вокруг непроглядная мгла. И море шумит где-то там далеко в молочном тумане.